Центры общественного мнения и службы психологической поддержки последние три года говорят о росте обращений людей к психологам и психотерапевтам. Так, за время пандемии число жителей, которые стали посещать специалистов по психологическим вопросам, увеличилось до 30%. В 2022 году к ним прибавилось еще порядка 26% населения России. А в начале 2023 года показатель обращений к психологам за первый квартал оказался на 15% выше, чем в прошлом году. Люди идут к специалистам, чтобы разобраться с разными волнующими их проблемами. Одна из них - детская психотравма. Что это такое? Как возникает? Почему она опасна для жизни человека? И о многих других вопросах мы поговорили с детским психологом, ведущим обучающих программ по гештальт-терапии, по работе с детьми и подростками в гештальт-подходе Юрием Потурнак.
Перед тем, как говорить про детскую травму, разделим два важных понятия: травмирующий опыт и детская травма. Во втором случае - это глубокие, сильные, интенсивные, эмоциональные переживания ребенка, которые проявились в результате нарушения его потребностей, например, в безопасности, принятии, ценности, уважении, близости.
Чтобы травмировать ребенка, нужно постараться. Иногда у взрослых: родителей, воспитателей, учителей, - это получается. Психика ребенка, особенно в раннем возрасте, устроена таким образом, что он быстро отвлекается и забывает сложные пугающие его моменты. Что должно произойти, чтобы ситуация стала травмирующей? Действия в отношении ребенка должны быть систематическими и направленными на ядро личности. Такие слова или действия могут попасть в самое сердце и сильно ранить ребенка. Как правило, травмирующий опыт получается в результате взаимодействия с не очень близкими людьми: приятелями, знакомыми, дальними родственниками. А травма, чаще всего, - с родными и близкими.
При этом психическая или психологическая травма - здесь разницы нет. Говоря о детских травмах, мы имеем в виду примерно одно и то же.
Травма возникает в момент, когда у ребенка происходит некое внутреннее разрушение - разрушение внутреннего идеала, ценностей, связанных с безопасностью, близкими отношениями. В такие минуты наступает боль и формирует ощущение внутренней пустоты. Если мы, как фотографию на телефоне, будем увеличивать эту пустоту, то заметим, что пустота состоит из чувств и тревог. Травмирующий опыт, зачастую, сопровождается непрожитыми, неотреагированными, эмоциональными переживаниями. Человек чувствует и злость, и страх, и боль, и грусть, и отчаяние, и бессилие. Это всё одновременно наложено друг на друга.
Если мы спросим у взрослого человека: «Что ты чувствуешь по поводу этой ситуации?», он ответит: «Пустоту». А когда мы начнем рассматривать эту пустоту в кабинете психолога очень пристально, заметим, что пустота состоит из многих частей. Люди пытаются справиться с пустотой разными доступными способами: еда, одежда, алкоголь, - чем-то, что нужно поместить внутрь себя, чтобы на мгновение перестать чувствовать эту сложную непереносимую опустошенность.
Неожиданно это не происходит. Давайте пофантазируем. Например, ребенок, ему пять лет, строит отношения с родителями. В какой-то момент папа идет к нему навстречу, а потом резко разворачивается и уходит. Травма наступает не тогда, когда он разворачивается и уходит, а когда он не возвращается. Сегодня, завтра, послезавтра… Ребенок всё время ждет, у него не завершенное действие, направленное на папу: обняться с ним, поговорить. Именно в этот момент происходит травмирующий опыт.
Травма не происходит в результате какого-то резкого испуга или переживания. Травма происходит тогда, когда эти чувства продолжают длиться определенное время. Например, кто-то подошел на отдыхе и сказал ребенку: «Ты себя ведешь неадекватно! Сейчас приедет полиция и заберет тебя». Выражение «сейчас приедет» заставляет дитя ждать. В ожидании и получается травмирующий опыт. Как следствие - он боится выходить гулять, оставаться без родителей.
Психотравма формирует определенный способ поведения. Она изменяет отношение человека к потребностям. Если ребенка напугал посторонний взрослый на отдыхе, сказав о том, что сейчас за ним приедет полиция и заберет его, то такой травмирующий опыт может сформировать у ребенка соответствующее поведение. Он станет нелюдимым, будет избегать общественных мест, ему сложно будет общаться с посторонними взрослыми, ему придется долго к ним привыкать, долго адаптироваться к новым обстоятельствам, чтобы вновь не столкнуться с теми сложными переживаниями, которые у него уже были.
Каждая травма вызывает тот или иной симптом. Схожести или шаблона никогда не будет. Симптоматика зависит от картины мира ребенка, от его чувствительности, восприятия слов. Невозможно предугадать, какие будут симптомы от того или иного травмирующего опыта.
Я работаю с конкретными людьми и с конкретными ситуациями. На сеансах я исследую определенную проблему: как она появилась, в результате каких нарушений или действий. Я не объединяю клиентов по схожим характеристикам. Почему? Потому что для меня каждый человек уникален. Если я буду их группировать, то уникальность личности для меня сотрется и тогда я буду вынужден каждому доносить один и тот же способ устранения симптомов - делай это, тогда это пройдет. Но я не вижу смысла в такой работе.
Живые! Вероятность есть абсолютно у любого человека, независимо от того, в какой семье он живет, растет, развивается. Если это теплая, внимательная, принимающая, осознанная семья, есть вероятность того, что травмирующий опыт будет легче адаптирован в психике ребенка. Но это не значит, что он не повлияет на него.
Этих способов может быть очень много. Иногда родители пытаются запихнуть ребенка в свои ожидания. Они совершенно не учитывают, к чему предрасположен их сын или дочка, что им интересно, важно, ценно получать. Как только мамы и папы пытаются запихнуть ребенка в шаблон, уже происходит что-то, что оказывает влияние на дитя. Давайте представим такую ситуацию:
Ребенок в два-три года совершенно спокойно ходит по своей квартире, заходит в любые комнаты с выключенным светом. Всем известно, что глаза привыкают быстро к темноте, и мы различаем предметы, можем спокойно ориентироваться в пространстве. Вдруг этот ребенок остается с бабушкой. Внук пошел в другую комнату, а у бабушки есть острое ощущение, что ребенка нужно сопровождать на каждом шагу, хоть он в этом и не нуждается. Бабушка думает, что внук что-то не может, а самой лень встать и помочь. Что она делает?
- Ты куда?
- В спальню.
- Не ходи.
- Почему?
- Там темно!
- Ну, и что?
- Там хока.
- Хока?
На месте хоки могут быть и бабайка, и цыгане, и мужчина в шкафу… Я привожу примеры, которые были в моей практике. В этот момент ребенок, который никогда не боялся темноты, начинает ее бояться. Он уже не может спать без ночника, выходить в коридор, когда там нет света. Бабушка произвела психотравмирующий опыт, который наложил определенное последствие на долгие годы. Ребенок, а потом уже взрослый человек, живет по-другому. Он может до 40-50 лет спать с ночником, соответственно не высыпаться, потому что свет влияет на глубину и интенсивность сна. На этой почве возникает синдром хронической усталости.
Я бы отметил самые популярные на сегодняшний день травмирующие ситуации для детей:
Дети - маленькие существа. Они не могут ответить, не могут куда-то спрятаться. Им остается только всё простить, принять, взять на себя удар родителя. К сожалению, удар заканчивается тем, что эта травма передается дальше по наследству. Когда родитель разбирается со своими ограничениями и дефицитами, он не приносит вреда своему ребенку.
Каждому родителю важно исследовать детскую психику, заниматься изучением литературы, которая описывает ребенка на каждом этапе: от 0 до года, от года до трех и т.д. до 18 лет. Нужно знать, что важно получать ребенку в этом возрасте, к чему он склонен, к чему он предрасположен, что ему разрешать, а что нет. Некоторые родители не придают этому значение. Они погружены в другие смыслы. Трудятся, работают для того, чтобы обеспечивать ребенка. Но иногда детям важнее осознанность родителей, чем новая игрушка или гаджет. Если мамы и папы будут переключаться на такой процесс, как исследование: из чего состоит ребенок, какая у него структура личности, что с ней происходит в разные периоды жизни, - то многих проблем удастся избежать.
Еще нужно быть очень внимательными к детям. Делать не то, что написано в журнале или что сказал психолог в блоге, а то, в чем по-настоящему нуждается ребенок. Научиться слушать и слышать его потребности - в этом весь секрет. Порой даже психотерапевту, работающему с детьми, непонятно, что стоит за истерикой или другим сложным поведением ребенка. Если родители овладеют искусством чуткого внимания, это будет самой лучшей помощью.
Во-первых, психология начинает масштабироваться и становиться более популярной. Из области науки она превращается в стиль жизни, который поддерживает человека. Психология очень активно входит в различные сферы, и поэтому все исследования, в том числе терапия травм, становятся более понятными. Психологию перестают воспринимать как шарлатанство, замечая ее влияние на то, как она меняет жизнь человека к лучшему.
Во-вторых, когда мы исследуем ограничения взрослого человека, в любом случае доходим до способов поведения, приобретенных в детстве. Детство оказывает на жизнь взрослых большое влияние. В психологических кругах ходят такие шутки: «Каждому человеку, у которого были родители, нужен психолог. А у кого не было, возможно, - еще и психиатр». Это профессиональный жаргон и шутки, но в них есть истина. Многое мы тянем из детства. Сложности возникают у детей не из-за того, что мамы и папы - ужасные люди. А из-за того, что они просто не понимали и не знали, как им действовать. Наши родители знали, как работать, но не знали, как любить. Смыслы жизни были тогда другие, нужно было выживать, обеспечивать семью.
Психотравмы были всегда. Существует тенденция, что происходят определенные изменения в культуре. Сейчас, например, появился культ детства и родительства. Всвязи с этим культом люди начали говорить о детских психотравмах, о влиянии на детей различных внешних факторов. Наше общество развивается, и на каждом витке развития появляются новые культы. Так, десять лет назад был культ тела. Сегодня мы наблюдаем за тем, как вопросы бодипозитива начинают сходить на нет, а их место занимают проблемы детства и родительства. Для детей сейчас делается всё: игрушки, одежда, развивающие занятия, питание и даже детские диеты. То есть с изменениями в культуре появляются разные способы ее обслуживания.
С одной стороны это объяснение себе, почему я так делаю, почему это со мной происходит. Оно важно для того, чтобы не закапывать себя в чувстве вины, которое может останавливать и даже парализовывать. С другой - бывает так, что люди свою детскую психотравму несут как знамя, оправдывая любое свое несовершенство, неспособность присутствовать в отношениях, выдерживать договоренности, проявлять уважение. Если мы укрываемся этим покрывалом психотравмы, можно оправдать всё, что угодно, и это создает большие сложности уже во взрослых отношениях. «Терпи меня таким/ой, потому что у меня вот это. А исправлять последствия этого я не готов/а и не буду». Многие отношения из-за этого трещат по швам или вообще разваливаются.
Чаще всего детские травмы мешают взрослым тем, что они их ограничивают в действиях, выборе, мешают достигать поставленных целей, жить своей жизнью. Они могут переключать человека на то, чтобы он заботился о чужих потребностях, а не о своих, чтобы он жил с оглядкой на кого-то другого: родителей, детей, мужа. Детские травмы могут влиять на качество жизни в будущем: что я себе позволяю; нравится ли мне то, чем я занимаюсь; могу ли я позволить себе то, что я хочу.
Еще детская травма влияет на то, как человек себя отстаивает. Например, когда-то ребенку запретили шумно себя проявлять, заявлять о себе. Случился травмирующий опыт. Мальчик или девочка усвоили определенный паттерн поведения, и во взрослой жизни, где необходимо будет кричать о помощи, они просто промолчат, потому что в детстве им сказали, что этого нельзя делать, это опасно, недопустимо.
Проработать - это когда то, на что повлияла психотравма, тот способ поведения, ушло из жизни вовсе или присутствует, когда человеку необходимо себя сохранить.
Детскую травму важно прорабатывать, когда она влияет на взрослые отношения и разрушает человека. Бывает так, что людям невыносимо находиться рядом с другими людьми, они не могут построить взаимоотношения так, чтобы были удовлетворены. Когда психотравма не мешает, ее не нужно прорабатывать. Обычно в этом случае человек понимает, что травмирующий опыт, действительно, был, но здесь и сейчас он никак не влияет на его жизнь.
Здесь очевидно, что чаще всего это работает в личной или групповой терапии. В первом случае терапия помогает исследовать глубину травмы, а во втором - попробовать жить иначе, в безопасной обстановке с сопровождением группового терапевта, который будет обеспечивать безопасность и помогать формировать новый опыт с окружающими людьми.
Если психотравма повлияла на формирование клинических аспектов, сформировала хроническую тревожность или тревожно-фобическое расстройство, то здесь психолог, психотерапевт, группа могут быть бесполезны. Нужно обращаться к клиническому психологу, психиатру, клиническому психотерапевту и работать другими, более глубокими способами вместе с фармацевтикой.
Есть высокая вероятность того, что человек взрослый, который понимает свои травмы детства и прорабатывает их, не допустит, чтобы подобное происходило в жизни его ребенка. Глубокая длительная психотерапия травм предполагает работу с внутренним ребенком. После исследования родитель видит своего настоящего сына или дочку и относится к ним по-другому. Он исполнен заботой, желанием их защищать и оберегать.
Для меня приятно то, что в кабинет психолога стали приходить разные люди, открытые к изменениям. Чаще стали приходить мужчины и записывать своих детей на терапию. Это показатель того, что общество меняется сейчас. Не там в будущем, а уже сегодня происходят перемены. Если семь-восемь лет назад это была просто невозможная ситуация, чтобы позвонил отец и записал своего сына-подростка на психотерапию или пришел сам, то на сегодняшний день это нормальная практика. По моему мнению, это крутой показатель.
